«Если и была какая-либо душа заперта в этом бренном теле, то это душа аль-Кавсари»
(Мухаммад Абу Захра)
С Именем Аллаха, Милостивого ко всем на этом свете и лишь к уверовавшим – на том. Мир и благословение Мухаммаду, его семье и сподвижникам.
На протяжении столетий обладатели знания этой Уммы, отдавая все своё время и силы на выявление истины и её обоснование, подвергались всевозможным испытаниям: пытки правителей, лишение свободы, политические преследования с высылками из родных земель. И в обосновании тех или иных точек зрения наши имамы пользовались различными методами и стилями изложения в полемике с оппонентами: кто-то был остр на язык; кто-то обходил углы; были и те, кто пытался свести фундаментальные противоречия между разнящимися школами к чисто терминологическим различиям, утверждая терминологическое противоречие (хиляф лафзи).
И во всем этом дискурсе всегда выделялись особые умы: ученые, которые в стремлении разъяснить верную точку зрения не разделяли между «большим и малым», пытаясь сохранить линию беспристрастия в научной дискуссии. Таким ученым, несомненно, был Мухаммад Захид аль-Кавсари. Тот, кто видя несправедливость в отношении великих имамов этой общины, выступил с манифестом; тот, кто защищал священные для мусульманина принципы абсолютного неподобия Аллаха (танзих), пролив чернила и пот на этом пути.
Родился этот благородный имам 14 октября 1878 (27-28 Шавваля 1296 г. хиджры) на северо-западе нынешней Турции в поселке неподалеку от города Дюздже. Его родословная восходит к черкесо-шапсугским переселенцам (мухаджир), к которым относился один из его прадедов, имевший отношение к древнему племени шапсугов-черкесов. Прежде чем направиться в современный Стамбул для приобретения шариатских знаний, аль-Кавсари ребенком обучался у отца, о котором нам известно лишь то, что его звали Хасан ибн Али аль-Кавсари, и что он являлся учеником ученика имама Шамиля и был специалистом в хадисе (мухаддис). Он всячески прививал любовь сына к знаниям.
По истечению времени, молодой Мухаммад вместе с отцом, уже переехав в Стамбул, набирался знаний у ученых этой местности. Получив разрешения на преподавание (иджазы) от своих учителей, Мухаммад-Захид в 1907 году начал преподавание в медресе при мечети Фатих – главном духовном центре Стамбула, – собирая вокруг себя учеников. Также он преподавал в университете Стамбула, и являлся преподавателем при «Дар уль-хиляфа» (при Османском дворе). К началу преподавательской деятельности аль-Кавсари исполнилось 28 лет. Период преподавания был ознаменован приобретением поста заместителя шейх уль-ислама Османского халифата по учебным делам, и именно уход с поста и дальнейшие реформы – сначала младотурки, затем кемалисты – послужили причиной его переезда (хиджра) в Египет.
Политическая обстановка того периода несла в перспективе секулярную программу модернизации основных сфер социальной жизни. Этот период ознаменован выходом на политическую сцену младотурков в лице партии «Единение и прогресс», целью которой было свержение режима султана Абдулхамида Второго и формирование конституционного порядка. И, несомненно, для аль-Кавсари оставаться на своем посту было довольно проблематично, а после кемалистских реформ – совсем невозможно. Как пишет его близкий друг и соратник шейх Мухаммад Абу Захра: «Перед аль-Кавсари стоял один из трех возможных вариантов развития событий: либо он, жертвуя собой, выступит открыто против нового режима в лице вершителей турецкой революции и будет посажен в тюрьму или убит; либо примет сторону притворства, потакания и примерки одежд придворных ученых; либо он совершает хиджру в соответствие кораническому аяту: «А разве не просторна земля Аллаха – так путешествуйте же по ней!» (4:97). Думаю, выбор был очевиден.
С этого момента в жизни аль-Кавсари начинается период странствий. На пассажирском корабле в 1922 году (год ликвидации султаната Абдулхамида Второго) он направляется в Александрию. Пробыв там небольшой отрезок своей жизни, имам аль-Кавсари совершает несколько переездов в Дамаск – Каир – Дамаск, после чего обосновывается в Каире, работая с рукописями в одном из крупнейших архивов столицы.
Имам аль-Кавсари отличался глубоким познанием Исламского интеллектуального наследия. Он не ограничивал себя изучением отдельных разделов шариатских исследований, а охватывал весь корпус в целом таким образом, что специалисты в тех или иных областях исламских наук обращались к нему за помощью и советом, как это известно из его биографии. Предельно ясно это дает понять один из его современников: писатель, доктор шариатских наук, декан филологического факультета университета аль-Азхар в городе аль-Мансура – Мухаммад Раджаб аль-Байуми.
Он говорит: «Мы находим устаза аль-Кавсари [погруженным в чтение] книг Исламского наследия всесторонним образом, таким чтением, которое делает его человеком доверия, [на которого можно положиться], потому как он не изучал вопрос поверхностно, напротив – с взглядом глубоким и критичным. И мы дивимся, когда видим специалистов в ильм уль-калям, завороженных его светочем [познания]. Мы заключаем о них (специалистах, обращавшихся к нему) как о его учениках. [Также], когда видим ученых фикха различных школ (мазхабов), обращающихся к его свету [познания] в вопросах неясных для них, нашедшими исцеление сердец и покой убежденности (якын). А если предмет исследований касается лингвистов в лице лучших специалистов из них, то и тут совет от аль-Кавсари и [его консультация] становятся делом обязательным. И все потому, что исследователи, вне зависимости от источника черпания своих изысканий и различий в специализациях, едины в его [превосходстве], в его имамстве. И в этом мы свидетели того, что наблюдаем».
Несомненно, эти слова дают нам понять уровень познаний и степень почтенности этой личности. То доверие и уважение, с которым его современники обращались к нему – все это говорит нам о его высоком статусе и шариатском авторитете.
Имам аль-Кавсари не был из людей, отрезанных от исламской культуры, и не был из людей, притязающих на «возрождение и просвещение» в его западноевропейском смысле. Он не вышел из среды тех теоретиков колониальной модернизации, что обучались в странах Европы, впитавших в себя дух западной философской мысли, «страждущих» об исламском Возрождении.
Наглядное представление об этом дает Мухаммад Абу Захра, которого мы уже упоминали, он пишет: «Этот почтенный имам [аль-Кавсари] не был из представителей нового направления (мазхаба) [в понимании Ислама], и не был из призывающих к чему-то новому, не имеющему прецедента [в истории Ислама]; он не был из тех, на кого люди вешают ярлыки модернизма, наоборот, [он был] далек и [враждебен] к ним. Поистине, был он ведущим, не ведомым. И я хочу сказать, что, поистине, он из числа обновителей (муджадид), в истинном значении слова обновление (тадждид). Не в том значении, которое придают ему обыватели, подразумевая под этим освобождение от таклифа и критику в отношении первых поколений (саляф). Ибо, поистине, настоящий тадждид – это возвращение Исламу его превосходства [и силы, чистоты и первозданности, его фундаментальных положений]; очищение его от наложений предрассудков и измышлений; открытие людям его безукоризненности, его чистоты. И поистине, обновление (тадждид) – это оживление Сунны и погребение нововведений; это представление людьми его [Ислама] основ, столпов его. Это и есть обновление – в правде и истине. И аль-Кавсари из тех, кто встал на путь этого: оживления пророческой сунны, обличения скрытого в уголках истории из имеющегося книжного наследия. После чего он предстал перед всем тем старанием, имевшемся у наших праведных предшественников в защите сунны, исследовав его, подготовив и распространив».
Именно таким он и был: полным решительности и адекватного взгляда, честным и резким, прямым и холодным. Да, именно такой подход наилучший и безопасный. Ибо наши праведные предшественники (саляф) говорили (в частности Абдурахман ибн Махди), что есть две вещи, в которых отсутствие заведомого пиетета необходимо – это хукм и хадис. Это наше кредо – кредо ученых Ахлю-Сунна – быть беспристрастными в религии Аллаха, и имам аль-Кавсари сделал это своим правилом жизни.
О его остроте ума и мастерстве в исследовании (тахкык), а также о полной интегрированности в реалии своей научной и социальной среды, свидетельствующей о его полном реализме и абсолютной трезвости, говорят его труды. Аль-Кавсари является автором многочисленных работ, начиная с трудов в жанре эссе и статей и заканчивая полезнейшими примечаниями (тахкык) и выверками рукописей на достоверность авторства или их фальсифицированность. А также он является автором ряда критических трудов, главными темами которых являются отпор заблудшим сектам и защита имама Абу Ханифы от некоторой дискредитации, имевшейся у имамов ранней эпохи. Приведем неполный список его трудов, кажущихся нам наиболее важными для представления:
«Макалят аль-Каусари». Сборник статей на различные темы: многоженство, ношение головного убора, вопрос разночтений Корана (кыраат), секуляризм и т.д.
«Нукат ат-тарифа фи тахаддуси ан рудуди Ибн Аби Шайба аля Аби Ханифа». Разбор правовых вопросов, в которых Ибн Аби Шейба критиковал Абу Ханифу
«Фикх уль-Иракъ ва хадисухум». Введение к книге имама аз-Зайля’и «Насб ар-Рая», в котором аль-Кавсари описывает становление мазхаба имама Абу Ханифы и его историю и предпочтительные особенности.
«Назрат уль-абира фи мазагьим ман юнкир нузуляль Иса алейхи соляту ва салям». Опровержение отрицающим нисхождение Исы, мир ему.
«Махьку ат-такъаввуль фи масаляти ттавассуль». Разбор о правомочности посредничества (тавассуль) пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и да приветствует
«Хусну ттакъади фи сират иль-имам Аби Юсуф аль-Къади». Биография имама Абу Юсуфа, ученика Абу Ханифы, определяющей личности в ханафитском мазхабе.
«Истибсар фи тахадуси аниль-джабри валь-ихтияр». Работа представляет собой детальный разбор вопросов предопределения и свободы выбора.
Это лишь основные работы, на которые мы хотели указать. В общем счете количество его работ превышает тридцать, не беря в расчет примечания, сделанные им к различным книгам.
Высокий уровень его познаний в различных науках, в частности в хадисоведении, засвидетельствовал ряд ученых. На этот счет стоит привести слова его учителя и друга, последнего шейх уль-ислама Османского халифата, большого ученого, мутакаллима, муджахида и просто мыслителя Мустафы Сабри, сказавшего о нем следующее: «Суть, что я признаюсь и считаю это признание необходимым для себя в оценке достоинств и похвал людей, заслуживающих этого, в том, что, поистине, мой друг, шейх Захид – да сохранит Аллах и остальных ученых для целей Ислама – бесподобно владеет «двумя океанами»: океаном науки хадиса и науки фикха – науками, которыми Ислам отличен от других религий».
Думаю, похвалы и признания похваленных и признанных достаточно, но все же не ограничимся им одним и продолжим.
Заслуженные слова почтения и восхищения уровнем его познаний выразил и известный мухаддис Абдуллах ибн Сыддык аль-Гумари, сказав: «Если мы и упрекали его (аль-Кавсари) за фанатичную защиту мазхаба Абу Ханифы по причине нашей абсолютной неприязни к слепому/фанатичному мазхабизму, все же мы отдаем должное его знаниям и превосходству и считаем его выдающейся личностью своего времени, самородком своей эпохи, [превосходству, выраженном] в его глубокой эрудированности, широте знаний, защите убеждений [Ахлю Сунна], очищении их от грязи псевдосаляфитов. И достаточным будет в осознании его превосходительства то, что он из тех, кто покинул свою страну «на пути Аллаха», оставив занимаемый им пост в представительстве Османского Халифата; то, что он жил ради знаний и религии – в бедности, полноте аскезы и благородстве. Ему предлагались посты и должности, но он их отверг. И скольким же людям он помог, [принося пользу] изданием книг и снабжением их своими примечаниями, без того, чтобы ожидать от этого бренные блага. Он из тех, кто не питался за счет своих знаний вовсе, и это – то, что мы не находим у наших современников».
Действительно, это из величайших добродетелей, которых не имеют наши современники – жить ради знаний, пускаться в погибель ради религии Аллаха. И имам аль-Кавсари был из тех, в ком проявились те формы аскетизма (зухда, в исламском его понимании), о которых мы знаем из истории наших саляф.
Будет примечательным привести слова оппонентов с признанием высокого уровня эрудированности в области хадиса и его передатчиков в лице одного из одиозно известных мухаддисов современности – Насруддина Альбани, который, – в контексте вопроса о том, как такие заблудшие как аль-Гумари обладали более глубокими знаниями в хадисе, чем Ахмад Шакир, – ответил: «Чему удивляться, если познания Захида аль-Кавсари были более обширны, чем у них обоих (т.е. Ахмада Шакира и аль-Гумари)».
О его высоких нравственных качествах можно судить по его переписке с большим мухаддисом Деобанда Мухаммадом Юсуфом аль-Баннури, в которой имам аль-Кавсари просит не порождать в нем чувства стыда и смущения, посыпая его всевозможными словесными дарами. Так, аль-Кавсари пишет аль-Баннури: «Ваши трогательные слова в адрес недостойного их, кем я и являюсь, говорят о вашей неосведомленности в отношении меня и моих недостатков, впрочем, подобное есть результат сильной любви и довольства мной, [ослепляющие вас]» В другом месте он пишет: «Ваше превосходительство, вы смутили меня своим эпитетами, от которых я далек, поистине, мои заслуги ничтожны, у Аллаха лишь приумножение их награды и отпущение прегрешений».
В целом, для того, кто желает проникнуться в чувственный мир этого имама и проследить этику его обращения со своими друзьями и соратниками, советуем ознакомиться с письменной перепиской аль-Кавсари с аль-Баннури, которая издана с недавних пор.
Умер этот досточтимый имам 19 августа 1952 года (19 зуль-када 1371 п.х.) в возрасте семидесяти пяти лет, предположительно от осложнений сахарного диабета. К концу своей жизни у аль-Кавсари тяжело болели жена и дочь, и сам он чувствовал себя все хуже и хуже. У него начало ухудшаться зрение, на что он указал в своей переписке с аль-Баннури, тем самым давая понять, что продолжать работу он уже не сможет.
Великий имам оставил Великое наследие. И, поистине, смело можно согласиться с тем, что аль-Кавсари являлся божественной благодатью (тауфик раббаний), посылаемой Аллахом в начале каждого столетия.
По причине некоторых сомнений в отношении принятия уммой аль–Кавсари как имама, считаем необходимым привести неполный список его учителей, дабы развеять измышления некоторых о маргинальной природе его становления как ученого.
– Хафиз Акини, Ибрахим Хаки ибн Исмаиль ибн Умар аль-Акини, как о нем сказал сам Кавсари: «Я не видел подобного ему из его современников. Обладатель белой руки (метафора, выражающая у арабов высокую степень превосходства) в знании форм рецитации Корана и арабской литературы. Также он был превосходен в акыде и усуль аль-фикх, исламской логике, греческая философия и учения ее восточных комментаторов (хикма) и фикхе. Приобрел знания у Ахмада Шакира, он был опорой в его знаниях… Был из его лучших учеников».
– Хасан ибн Абдуллах ибн Хасан аль-Кастамуни, мухаддис, суфий. Сказал аль-Кавсари о нем: «Он передал мне все свои иджазы».
– Шейх Назим Дузджави, Мухаммад Назим ибн Хусейн ад-Дузджави. Аль-Кавсари сказал о нем: «Я извлек от него многое в начале своего пути. Я обучился у него синтаксису (сарф) и грамматике (нахв), истории, математике и персидскому языку, также географии и некоторым шариатским наукам»
– Мухаммад Ас’ад Дада аль-Мауляви
– Ахмад Асым Кумульджинави
– Хасан аль-Кавсари, Шейх Хасан ибн Али аль-Каусари (отец имама). Кавсари пишет о нем: «Он родился на Кавказе в 1245 г.х. Приобрел знания на месте (Кавказ) от шейха Сулеймана аш-Ширли (расстановка огласовок от переводчика) аль-Азхари, который погиб шахидом в 1277 г.х., [также от] шейха Мусы аль-Ханаши, умершем в 1300 г.х, [и] шейха Хасана ас-Сусхи, ученика Шамиля, известного муджахида».
– Сеййд аль-Каттани, Сеййд Мухаммад ибн Джа’фар аль-Каттани. Пишет о нем аль-Кавсари: «Родился в Марокко в 1284 г.х., прослушал с Абу Хасаном Али ибн Захир аль-Ватари аль-Ханафи учеником Абдульгани ад-Дахляви сборники-источники хадисов. Он автор многих работ по хадису и другим наукам».Кавсари прослушал с ним «Шамаиль» ат-Тирмизи, а также набрался у него фикха и хадиса и получил от него все иджазы.
– Шейх Али Зейн аль-Абидин ибн Хасан аль-Алясуни
– Юсуф Дияудин ибн аль-Хусейн ат-Тикваши.
«Кавсаризм»
Прежде чем коснуться понятия «кавсаризм» как методологии (манхадж) и его становления, мы рассмотрим основные биографические аспекты, сформировавшие кавсаритский манхадж. Их можно свести к следующим заголовкам:
– факторы, побудившие имама аль-Кавсари к написанию работ, составляющих его наследие;
– жесткость в критике оппонентов и её степень в зависимости от предмета разговора;
– критика в адрес аль-Кавсари и её мотивы.
Для ясности изложения начнем степенно раскрывать тему за темой. Имам аль-Кавсари, как и любой автор и составитель книг, имел внутренние и внешние причины их написания. В целом их можно свести к трем основным: ответы на вопросы, неясность в которых веяла в Исламском интеллектуальном дискурсе; возрождение тех частей шариатского знания, в которых имелся образовательный упадок, в частности, наук хадиса; составление работ по просьбе друзей, учеников. Все это составляет первую историко-биографическую основу кавсаритского манхаджа.
Второй составляющей его биографии, несомненно, является жесткость в критике и ее корреляция с предметом исследования. Наибольшая наглядность критического стиля аль-Кавсари проявляется в вопросах, связанных с вероубеждением, а именно в вопросах подобия-неподобия Аллаха тварному (танзих ва ташбих). Если мы обратим внимания на метод изложения аль-Кавсари, то мы заметим, что та жесткость и непреклонность, в которой обвиняют аль-Кавсари, напрямую связана с важностью темы. Ибо ни для кого не секрет – и это общее правило – что в основах ислама (усуль ад-дин) нет места аналитическому плюрализму, вопросы акыды требуют сухого и непредвзятого подхода, и жесткость абсолютно оправдана; с этим согласится любой здравомыслящий мусульманин. И, осознавая это, аль-Кавсари прекрасно понимал, что тем самым он исполняет шариатскую обязанность, возложенную на него Аллахом. Кто как не он должен дать отпор еретикам-антропоморфистам, искажающим религию Аллаха. И он так и поступил. И знакомый с его книгами читатель найдет, что жесткость и разящее слово проявлялись именно в книгах, написанных на эту тему.
Напротив, там, где шариат установил рамки здоровой плюральности – вопросы фикха, – аль-Кавсари достаточно лоялен, как это отображено в его книге «Нукат ат-тарифа», которая представляет собой критику Ибн Аби Шейбы к его главе о порицании Абу Ханифы, имеющейся в его «Мусаннафе». Аль-Кавсари, отвечая на претензии Ибн Аби Шейбы, не переходит в тон нарывной ни в одном из предложений, он достаточно снисходителен. Кто желает, может взглянуть и убедиться.
Третьим биографическим фундаментом понятия кавсаризм является критика в адрес самого имама аль-Кавсари и ее причины. Суть критики можно свести к следующему: либо она исходила от сектантов, в основном теймитов, либо от безмазхабников, либо от людей, усмотревших в аль-Кавсари ханафитский мазхабский фанатизм. Вокруг этих причин и кружатся все нападки в его сторону. О каждом из этих мотивов мы и поговорим детальнее.
Чтобы понять аль-Кавсари, необходимо четко представить исторический дискурс того времени, посредством которого его борьба превратилась в возрождение манхаджа саляф в полемике с отступившими, и самое главное, – искусное совмещение метафизического с рациональным, или по-другому, – накъль с акъл’ем. А интеллектуальная среда того периода представляла собой чудовищный упадок в науке хадиса. Аль-Кавсари, перебравшись в Египет, обнаружил поразительное: аль-Азхар как центр шариатского знания не знал хадиса и терпел полное разложение; тенденции безмазхабности брали верх над классическими методами понимания фикха; исламские традиционные труды не печатались, и это в период, который был отмечен подъемом книгопечатания! (рукописи впервые начали издаваться в более-менее приличном количестве). В то время как саляфия успела издать ряд своих работ.
Также из поразившего аль-Кавсари – формирование секулярного дискурса в исламской Умме, в то время как не было ученых, сумевших построить здоровую, мощную критику всему перечисленному, а если и имелись такие лица, то они не считали необходимым для себя выход на сцену методо-идеологической борьбы. В этом и заключалась особенность аль-Кавсари и кавсаризма после: быть убежденным, что Аллах обязал тебя исполнить этот коллективный долг, эту шариатскую обязанность. Ведь аль-Кавсари не раз писал о том, что нет времени, в котором бы Аллах не послал человека с миссией установления истины (худжа) и тем самым гася огонь ереси; таким он считал Мустафу Сабри.
И вот в такой ситуации аль-Кавсари, желая исполнения обязанности, как он считал, возложенной на него, вступил на путь возрождения верной методологии (манхадж). Он часто – в контексте выражения мотивов написания своих работ – говорил о том, что его на это побудила необходимость (ваджиб), вмененная Аллахом людям знания.
Вернемся к более детальному раскрытию упомянутых выше основных причин неприязни по отношению к аль-Кавсари. Что касается нападок со стороны теймитов, то это очевидно. Аль-Кавсари, видя проблему в саляфитском призыве, обратился в своей критике к ее корням, поэтому центром его борьбы стал Ибн Таймия аль-Харрани. Не стоит полагать, что аль-Кавсари в своей критике опирался на личную неприязнь к Ибн Таймии и вообще к кому-либо. Это лживую позицию пытаются обосновать и отнести к имаму аль-Кавсари. Все на самом деле обстоит противоположным образом.
Так вот, вопросы танзиха и ташбиха стали главными в его борьбе, ибо он считал, как и любой аутентичный мусульманин, что саляфитский призыв являлся ересью, и в этой стезе аль-Кавсари написал ряд работ. Но их значительным отличием от работ современников в вопросах сущности и атрибутов Аллаха являлся хадисоведческий подход. Так как аль-Кавсари был профессионалом в науках хадиса, его удар приходился на анализ и выверку преданий (риваят), которыми оперировали уподобленцы (мушаббиха) в лице хашавитов (Кавсари чаще всего использует именно этот термин в обозначении теймитской школы). И именно по этой причине он снискал впоследствии славу непримиримого противника и ненавистника саляфитов. Ваххабиты ненавидели его, как никого другого, а причина именно в этом – он разбил их через науки хадиса.
Теперь коснемся резкости аль-Кавсари в выражениях и ее степени. Надо отметить, что аль-Кавсари суров и непредвзят в полемике с оппонентами, если вопрос касается вероубеждений, и это естественно и верно, как мы считаем. Беспристрастность в критике – отличительная черта аль-Кавсари и кавсаризма. Если мы взглянем на то, с кем и как оппонировал аль-Кавсари, мы найдем именно этот холод беспристрастия, как это обстояло у него с ибн Таймией, Хатыбом аль-Багдади, в какой-то степени с имамом аль-Джувейни и даже с Мустафой Сабри. На последнем мы остановимся, так как это принципиально в понимании подхода Кавсари.
Мухаммад Захид аль-Кавсари, являясь близким другом, соратником по общему делу, братом по беде (оба совершили хиджру из земель реформации), не обошел критикой и самого Сабри, человека, которого он назвал исполняющим повеление Аллаха по установлению истины. Он очень чтил его и любил. Но в тоже время, когда аль-Кавсари, согласного своему видению, посчитал Сабри неправым и ошибающимся, он подверг критике и его.
Как он сам рассказывает: «После того, как я увидел Сабри заблуждающимся в вопросе джабра (свободы и несвободы выбора), я провел несколько бесед с ним, дабы убедить его в неправоте своих позиций. Поняв, что мне его не переубедить, я решил издать несколько работ, посвящённых этой теме, с надеждой, что, быть может, прочитав их, он поменяет свою точку зрения, и этого не случилось. Более того, в своих двух поздних работах он продолжает придерживаться этой позиции и обосновывает ее. И мне ничего не оставалось, как выйти «против него» с критикой, выраженной в работе «Аль-истибсар фи тахаддуси аниль джабри ва аль-ихтияр»».
Кто обратится к этой книге, заметит, что похвалой в адрес Мустафы Сабри, аль-Кавсари дает понять, что кем бы человек ни был, если он ошибается, то надо об этом говорить и писать. Вы можете найти в этой работе достаточно грубые выражения в адрес Сабри (своего друга!), где он называет его джабаритом, к примеру. На самом деле, с этим можно либо соглашаться, либо нет, но тот факт, что аль-Кавсари был искренен в критике – это очевидно. Да, повторюсь, грубость и отсутствие или наличие оправдания – вещь относительная, кому-то может не нравиться такой подход, но суть в том, что он это делал искренне, невзирая на статус оппонента. И в этом, как мы считаем, он оправдан, и сам предмет разбора требует такой подход.
Перейдем к рассмотрению следующего фактора обращенной в его сторону критики – к мазхабизму в целом и к ханафитскому фанатизму в частности.
Во-первых, надо понять, что негативные коннотации, имеющиеся у термина мазхабизм, или мазхабность, есть чистая химера. История интеллектуального ислама в своих корнях пропитана следованием мазхабу как правовой школе. Мазхабность (тамазхуб) стала явлениям отрицательным и отталкивающим в масштабах Уммы совсем недавно. Египетские и затем индийские школы безмазхабности (лямазхабия) – явление позднее. Та распространённость концепта лямазхабия, которую мы имеем, возвращается к саляфитскому призыву, ибо впоследствии данный концепт стал составляющей теймитского манхаджа, который сам ибн Таймия не исповедовал. И аль-Кавсари, видя расцвет этой школы непосредственно в Египте, выступил и против нее. И обвинения в фанатизме связаны именно с этим. Они исходили от той части общества, которая заразилась этим недугом, не более. Мы не будем детализировать тему безмазхабности, так как этим мы выйдем из установленного нами предмета разбора. Поэтому перейдем к обвинениям в ханафитском фанатизме, пожалуй, самой острой теме и более всего муссирующейся.
Первое, что хочется сказать: аль-Кавсари не был фанатично настроенным ханафитом, он был фанатичным защитником мазхабизма, и в этом его превосходство, а не недостаток. Тот факт, что у аль-Кавсари есть книга, в которой он собрал ошибки Абу Ханифы, думаю, является достаточным.
На самом деле, аль-Кавсари защищал понятие «приверженность мазхабу» через защиту Абу Ханифы, в первую очередь. Он не отстаивал слепо позиции ханафитского мазхаба, он глядел дальше и шире: своим отстаиванием позиции Абу Ханифы и очищением его от лжи и наговоров он давал отпор безмазхабности и ее теоретикам, желавшим посредством дискредитации имама Абу Ханифы поставить под сомнение сам Исламский фикх и посеять плоды сомнения в священности исламского наследия у мусульманского общества. Чтобы это понять, достаточно обратиться к историческому контексту, побудившему аль-Кавсари писать об Абу Ханифе.
В тот период в Египте существовала организация «Общество Ансаров Сунны Мухаммадия» председателем которой был ученый по имени Мухаммад-Хамид аль-Факъи. Данное лицо издало биографию имама Абу Ханифы из многотомника «Тарих аль-Багдад», составленная имамом Хатыбом аль-Багдади, заполненная ложью и оскорблениями в адрес Абу Ханифы. А самое интересное в том, что Мухаммад-Хамид аль-Факъи направил изданный тираж не куда-то, а в Индию, для распространения в среде, традиционно исповедующей ханафитский мазхаб. Думаю, не остается сомнений в мотивах данного действия. К этому можно добавить еще и издание неким человеком главы о том, «в чем Абу Ханифа противоречит сунне посланника и преданиям праведных предшественников» из сборника хадисов «аль-Мусаннаф» Ибн Аби Шейбы. Ко всему этому можно в дополнение отнести издание Ахмадом Шакиром «Ихкама» (книга по захиритскому усулю) Ибн Хазма, в то время как ниша книг по фикху четырех мазхабов не то чтобы оставалась не заполненной – она была пуста.
Из вышеуказанного можно понять, какими тенденциями была охвачена академическая среда того времени, и какие цели преследовали люди, совершавшие подобное. Поэтому очевидным является то, как рьяно аль-Кавсари отстаивал позиции Абу Ханифы и с каким рвением он пытался его защитить, отстаивая не личные интересы, даже не интересы Абу Ханифы и ханафитского мазхаба, а борясь за сохранение религии Аллаха путем защиты позиций мазхабности. Он видел огромную проблему и путь к забвению Исламского правового наследия в опорочении первого имама, одного из столпов фикха. Ибо, вбросив зерна сомнения в сердца мусульман-обывателей в отношении Абу Ханифы, ты бросаешь тень сомнения на фикх как таковой.
Из упомянутого становится ясно, почему аль-Кавсари был так резок и груб по отношению к Хатыбу аль-Багдади – с чьим достоинством и величием мы согласны, – когда тот собрал самые отвратительные, порочащие, открыто оскорбляющие цитаты в адрес Абу Ханифы, большая часть которых не выдерживает критики выверкой на достоверность относимого. И аль-Кавсари тут прав, вне зависимости от того, согласны мы с его стилем изложения или нет, эти вещи относительные, и являются аспектом психоэмоциональным. Но тот факт, что Хатыб аль-Багдади был не прав – очевиден. То же самое можно сказать и в отношении имама аль-Джувейни, да смилуется над ним Аллах, когда он в своей работе «Мугис аль-хальк» заявил о том, что каждый мусульманин, на востоке и западе, севере и юге, обязан следовать мазхабу имама аш-Шафии. Конечно, подобные речи греют слух любому шафииту, но к знанию, справедливому отношению и объективности они не имеют никакого отношения. И аль-Кавсари усмотрел это и подверг его критике, но в более лояльных тонах. В этом и выражен кавсаризм, оценку и объяснение которому мы и желали дать.
Остались некоторые частные вопросы, в которых имеются претензии к аль-Кавсари, в частности от шейха Муаллими аль-Йамани и шейха Абдурразака ибн Хамзы. Но мы для этого, если Аллах пожелает, напишем отдельную статью.
В целом, неясность и дурной оттенок понятия кавсаризм, имеющиеся в странах постсоветского пространства, накладывают отпечаток подозрительности и отстраненности к людям, относящим себя к манхаджу аль-Кавсари и называющих себя кавсаритами.
На самом деле, как сказал один из наших студентов: называя нас кавсаритами, вы оказываете нам почет. И он, несомненно, прав. Мы готовы быть кавсаритами и гордо носить это имя. Ибо мы прекрасно дали понять, что из себя представляет это явление, и дело эпонимов – вещь не принципиальная.
На Аллаха мы уповаем и у Него просим помощи. И Аллах знает лучше.
